Прошло уже 78 лет со времени окончания Второй мировой войны, но отголоски её всё ещё доносятся до нас. Это и могилы неизвестных солдат, снаряды и осколки, оставшиеся на полях сражений, окопы и воронки от взрывов снарядов и бомб – эти раны на земле. Это и память ещё оставшихся в живых участников сражений, и память тех, кто ковал нашу Победу, обеспечивая армию всем необходимым. Одним из самых главных памятников войны являются солдатские письма, иногда написанные на простом обрывке бумаги.
Эти драгоценные сообщения с полей сражений, как бесценные реликвии ещё хранятся у родных и близких в заветных коробочках, папках, альбомах. И, читая эти скупые строчки, можно представить, какой ценой доставалась победа нашим солдатам в борьбе с ненавистным врагом.
Солдаты Великой Отечественной войны, чьи письма дошли до наших дней, люди разных возрастов и званий. Все они свято верили в Победу и обо всём, что видели и пережили, писали в письмах родным, высылали фотографии.
Сегодня мы публикуем некоторые из них.
Рыков Михаил Александрович, лейтенант, артиллерист. До войны служил в армии вблизи украинской границы. Погиб там же, в самые первые дни войны. Из письма матери 24.06.1941 года: "Дорогие, родители! Наши враги - немцы бомбят города с самолётов. Уже утро. Мы скоро уедем на фронт защищать Родину. Я в чине лейтенанта буду драться по-нашему, по-русски! Мы прошли за три года хорошую воинскую подготовку. И вы, мама, за меня не беспокойтесь. Не погибну, а вернусь с победой. Ваш сын Мишка Рыков".
Пермяков Борис Владимирович учился в Абатской средней школе. В декабре 1941 года ушёл на фронт. Сержант 237-го особого ударного стрелкового лыжного батальона защищал Москву, умер от ран в военном госпитале г. Осташкове Калининской области.
Из письма 3.02.1942 года: "Мы шли по Москве на лыжах. Жители с большим уважением смотрели на нас. И мы неоднократно слышали, с какой гордостью и надеждой они говорили: "Идут сибиряки!". Это для нас большая похвала. Здесь мы будем не долго. Может быть, дней пять или десять, а потом - в бой".
Из письма 7.02.1942 года: "Ждём новое оружие. Москву отстояли. Теперь слово за нами. На днях вступим в бой. Одеты мы тепло. Наладилось питание. Дважды в день получаем горячую пищу. Сложнее вечером, но мы приспособились. Так что пусть мамочка на этот счёт не беспокоится. Передавайте привет всем знакомым. Ваш Борис".
Мальцев Константин Терентьевич, старший лейтенант, командир взвода противотанковых орудий. Погиб на Украине.
Из письма родным 13.08.1942 года: "Наконец нашёл время написать пару строк. Вы не обижайтесь на меня. Идут сильные бои на берегах Дона. Враг рвётся на Кавказ, к Сталинграду. Вот и сейчас пишу, а в небе идёт воздушный бой. Скоро пойдут на нас их танки. Вы не бойтесь за меня. Мы их отобъём, мы будем держать оборону, чего бы это нам ни стоило".
***
Кузнецов Алексей Екимович в начале войны служил в Монголии, оттуда был направлен на фронт. Разведчик А.Е. Кузнецов погиб под Старой Руссой.
Из письма подруге 18.09.1942 года: "Здравствуй, Паша! Передаю я тебе горячий привет! Я из госпиталя выписался и меня направили пока ещё не на фронт – в разведку. В настоящее время упорно изучаю вторую специальность для меня. Разведчиком быть - это не так просто для каждого человека. Это дело опасное, но зато почётное. И пока я лежал в госпитале, изъявил желание быть разведчиком. И моё желание удовлетворили. Скоро, значит, в короткий промежуток времени, поеду на фронт. До свидания".
***
Хлопотов Юрий Викторович служил в 17-м гвардейском миномётном полку прославленных "катюш", гвардии младший лейтенант, начальник радиостанции. Шесть раз был ранен, закончил войну в 1-й гвардейской Керченской бригаде тяжёлых реактивных миномётов.
Из письма 1.06.1943 года: "Я в гвардейской части, Родина о нас заботится, но и мы – гвардейцы своё звание оправдаем до конца. Даём жару немцам мы и наша авиация, я ещё никогда не видел столько нашей авиации".
***
Ламбин Леонид Сергеевич добровольно ушёл на фронт, когда ему не было 18 лет. Младший сержант, командир расчёта ПТР погиб 29 января 1945 года в Латвийской ССР.
Из письма родным 27.08.1944 года: "Часть, в которой я служу, дважды орденоносная. Прошла большой боевой путь. Я сейчас командую расчётом ПТР (противотанковых ружей). Идём вперёд. Делаем по сорок километров в сутки и не устаём. Наоборот, каждый стремится вперёд. Папа! Вы должны знать, ваш сын не дрогнет и никогда не изменит Родине. Я не испугаюсь ни вражеских танков, ни автоматчиков, не побегу с поля боя, как трус. Если нужно, буду биться до последнего патрона, до последней капли крови и погибну, как Миша и Толя. Но я не погибну, а буду бить врага и вернусь с победой. У нас не было трусов и не будет. Ваш сын Леонид".
***
Меньшенина Антонина Филипповна, ефрейтор медицинской службы.
Из письма родным 4.03.1944 года: "Здравствуйте, мои дорогие и любимые папа, мама! Бой, длившийся с 9 февраля по 2 марта, наложил на меня внешний отпечаток (я постарела, на лице появились морщины). Нашей части выпала доля форсировать речку. Враг встретил нашу пехоту шквальным огнём из пулемётов и автоматов, бил из миномётов. Под таким огнём я и моя подруга Маша Лавро переправляли раненых обратно, находясь по пояс в холодной воде. За одну ночь мы вдвоём с Машей переправили 85 раненных товарищей. Сейчас немножко отдыхаем, завтра пойдём в баню.
Из письма 17.06.1944 года: "Сообщаю, что первой из женщин дивизии я форсировала Днепр. Участвовала в уличных боях в городе Могилёве. Только что рядом разорвался снаряд, ранило двух бойцов. Беспокоит артиллерия…".
Это последнее письмо храброй медсестры осталось незаконченным и неотправленным. 19 июля 1944 года Меньшенина А.Ф. погибла от осколка снаряда.
***
Скоробогатов Георгий Константинович служил в пограничных войсках на Дальнем Востоке. Дорогами войны дошёл до Германии. День Победы встретил в городе Лейпциге. Домой вернулся в 1948 году.
Из письма родителям 21.07.1947 года: "Да, родные мои, не думал я, что так долго не увижу вас. Служба идёт нормально. Как вы там? Высылаю фото на память родителям. Прошу хранить и не забывать. Берлин. Германия. Г. Скоробогатов".
***
Даньшин Николай Лаврентьевич был призван в ряды Красной армии в 1944 году, служил на Дальнем Востоке, участвовал в боях с японцами. Домой вернулся в 1951 году.
Из письма 20.08.1945 года: "Нас приветствует Маньчжурия, выходят ребятишки, исхудалые мужчины, которые предлагают початки кукурузы, дыни и помидоры. Мы угощаем их солдатской кашей и табаком. Ночь прошла в походе. По дороге наша рота была обстреляна японскими самураями, но мы не растерялись: закрепились, заняли оборону и дружно открыли ответный огонь.
***
Отрывок из письма Героя Советского Союза И.П. Горчакова школьному другу Виталию Мореву: "Здравствуй, Виталий! Получил твоё письмо. Отвечаю с запозданием. Надеюсь, тебя это не обидит. Дни напряжённых боёв сменяются относительным спокойствием, но времени всё нет и нет. Живу сейчас вполне спокойно и даже живу в доме, сплю на койке. Ты понимаешь: сплю на койке! Но беготни столько, что целый день на ногах и домой приходишь поздно, прочитаешь газеты, а время подходит к двум. И так день за днём. Подходит моя третья фронтовая зима. Говорят, здесь зима не холодная, но меня это не радует. Прошлый год в Белоруссии я видел мягкую зиму, когда в январе шёл дождь, и решил, что лучше мороз 40, чем дождь. Но теперь к зиме привык, к ней готовимся, как хорошие хозяева. Действительно говорят: можно ко всему привыкнуть. Так и я начинаю привыкать к военной жизни. Желаю тебе успехов. Жму крепко руку. С приветом – твой друг Иван. 3.11.44 г."
***
Дорогами войны прошёл наш земляк Крупчанов Леонид Макарович, выпускник 1941 года Абатской средней школы. Именно здесь он получил аттестат зрелости, здесь встретил свою первую любовь и, как вспоминал позднее, единственную на всю жизнь: белокурую, голубоглазую Нину Зайцеву. Её фотокарточку он пронёс через всю войну в нагрудном кармане. Именно ей писал в письмах подробности фронтовой жизни.
В ряды защитников Леонид встал 1 августа 1941 года, а 19 ноября получил первое ранение в ногу, после госпиталя снова фронт. Командиром орудия, а затем командиром огневого взвода Крупчанов участвовал во взятии города Тихвина, в прорыве блокады Ленинграда, освобождении Латвии. Награждён орденами Отечественной войны II степени, Красной Звезды, двумя медалями "За отвагу", а также "За оборону Ленинграда", "За победу над Германией". После войны закончил МГУ, преподавал. Крупчанов Л.М. стал известнейшим отечественным литературоведом, почётным профессором Московского педагогического государственного университета, доктором филологических наук, профессором кафедры русской литературы МПГУ.
***
В письме Нине Зайцевой, датированном 5 ноября 1943 года, он пишет: "Здравствуй, Нина! Я давно уже не писал тебе. Не обижайся – не было ни времени, ни возможности. Напишу сейчас за всё сразу. Июль, август, сентябрь, октябрь провёл исключительно в ожесточённых боях. Исключительных потому, что немец сидит здесь третий год и укрепился солидно. Я буду писать, а ты читай, как эти месяцы уложились в моём мозгу.
Июльская жара. Раннее утро. Двадцать второе. Мёртвая тишина. Мы все в томительном ожидании смотрим в немецкую сторону. Зелёная ракета. И…не опишешь этого мгновения. Тысячи орудий одновременно изрыгают жёлто-сизые языки пламени и дыма. Передний край в дыму. В воздухе сотни штурмовиков. Эх, и молодцы же наши лётчики! Как они работают! Низко, чуть не задевая головы немцев, они несутся над траншеями, неся смерть и уничтожение. В это время выходят танки. Ракета, несколько бросков и наша пехота в немецких окопах. Немцы спохватываются. Начинают бить немецкие пушки, они вводят в бой танки, пехоту. Всё гремит, нет возможности расслышать звук человеческого голоса.
Ты была на большом заводе? Ну, вот. Бой можно представить себе цехом громадных размеров. Днём темно, как ночью. Пороховая гарь и взлетающие к небу комья земли, дерева, металла заволакивают свет. Ночью светло, как днём. Сотни ракет – парашютов висят в небе и освещают горящую землю. Горит земля, горит вода, горит железо – всё в пламени. Канонада не умолкает. Даже ночью лётчики умудряются сбросить бомбы на головы немцев, хотя их отделяет от нас 50 метров. Отвратительно шипят немецкие мины и лопаются на бруствере. "Можно ли выбраться живым из этого пекла?" - думаешь. Но проходят часы, дни, недели, месяцы, даже годы, а ты всё ещё цел. В конце концов, перестаёшь обращать внимание на разрывы, свист пуль и прочее. Страх перед смертью куда-то проваливается. Всё забываешь в бою.
Но в минуты затишья обе стороны молчат. Тогда ты имеешь возможность взглянуть на себя: шинель изорвана десятками осколков, многие впились в тело, лицо закопчено порохом и грязью – блестят лишь глаза и зубы. И станешь вспоминать: какое же сегодня число? Оглянешься на дымящуюся, изрытую, засыпанную тысячами осколков землю, на исковерканную броню танков, на развороченные колпаки дотов и не верится, что среди этого разноголосого рёва смерти может уцелеть такое слабое, хрупкое существо, как человек.
Сейчас отдыхаем и готовимся. Живу нормально.
До свиданья! Леонид. Пиши – не жалей бумаги".
***
Кислов Владимир Фёдорович, автор писем с фронта, которые он адресовал секретарю комсомольской организации Абатской средней школы Анфисе Черепановой (Везель). До Великой Отечественной войны Владимир Кислов играл в духовом оркестре, инструменты для молодых музыкантов подарил депутат Верховного Совета СССР Белахов.
Из письма 17.07.1942 года: "Здравствуй, Физа! Наконец-то и до меня дошёл черёд. Я попал в авиацию, да ещё и под Ленинград. От Москвы врага отогнали, а Ленинград в блокаде. Положение жителей тяжёлое. Да ты, наверное, это хорошо представляешь по рассказам эвакуированных, которые прибыли к нам ещё тогда, когда я был дома. По словам очевидцев, фашисты лютуют ещё больше, чем в первые месяцы блокады. Работы много. Эскадрилья вылетает навстречу самолётам врага по несколько раз в день. В мою обязанность входит оснащение самолётов боеприпасами. Спать приходится по 2-3 часа в сутки, иногда и совсем не удаётся отдохнуть. Зато отсыпаемся, когда дождь или туман. Знакомлюсь с ребятами. Пиши. Буду ждать. Привет всем, кто меня знает. Маме тоже сегодня написал письмо. До свидания! Владимир".
16.09.1942 год: "На нашем фронте – без перемен. Враг бросает всё новые силы. Ему легче. Сколько государств под фашистским знаменем, а мы пока одни. Но мы победим! На днях у нас был концерт артистов Ленинградской филармонии. Впервые я воочию увидел Клавдию Ивановну Шульженко. Она выступала на кузове полуторки. Пела романсы, а в конце – "Синий платочек". Мы подарили участникам концерта полевые цветы, угостили солдатской кашей.
… Когда начал писать тебе письмо, не думал, не гадал, что ожидало меня в тот день. После очередного налёта вражеской авиации пострадала рация, был ранен радист. Кроме меня, командира эскадрильи, и ещё одного молодого бойца никого не оказалось. А надо было срочно попросить помощи у соседей – недалеко от нас базируется конный взвод разведки. Командир послал меня. Туда я добрался без особых трудностей, а на обратном пути угодил под очередной налёт фашистов. До болота, где можно было укрыться в камышах - метров тридцать. Я всё-таки добежал, успел отползти подальше, но немецкий лётчик заметил меня и не пожалел снарядов. В результате меня нашли свои. Так с контузией попал я в прифронтовой госпиталь. Две недели приходил в себя. Сейчас всё это позади, только временами болит голова. Теперь я снова среди своих товарищей".
16.10.1942 год: "Здравствуй, мой незабвенный друг, Анфисочка! Пишу редко, но новостей накопилось много. Во-первых, поздравь меня - награждён медалью "За отвагу". Недавно были в Ленинграде. По связи передавали из филармонии героическую Седьмую симфонию Дмитрия Шостаковича. Мы слушали с радостью и гордостью. Прошло минут 30-40, как послышалась артиллерийская канонада. В ответ "заговорила" наша артиллерия с берегов Невы и из Кронштадта. Вскоре наступила тишина. Концерт был закончен. Мы торжествовали, обнимали друг друга. Фашисты предприняли новую атаку с воздуха. Эскадрильи была объявлена готовность номер один. Бои, бои. Им нет конца и края. Эскадрилья поднимается в день по 5-6 раз, а иногда и больше. И все мы верим в Победу. Только цена ей будет огромная.
Ты пишешь, что учителя и ребята собрали 36 тысяч рублей на самолёт "Абатский школьник". Молодцы! Низкий поклон всем. У меня появился надёжный друг Миша. Он – конный разведчик. Молоденький, скучает по дому, как и все мы. До свидания! Привет всем близким и знакомым. Володя".
1.01.1943 год: "Сегодня временное затишье. Погода плохая, а нам отдых. Получил два твоих письма. Целое богатство. Вместе с тобой переживаю за Сашу Комлева. Далее ты пишешь, что вместе с Валентиной Митрофановной носишь в дома горе – похоронки. Многим приходится горе пережить, но надо выстоять. В нашей семье тоже на фронте три человека. Вся страна о погибших, разлученных тужит. А ты комсорг школы, кто же за тебя будет это делать? Валентине Митрофановне тоже нелегко, муж–то у неё лётчик. Что слышно о ребятах из нашего оркестра? Может быть, кто-то вернулся по ранению? Как там мама, Юра, Валечка? Забеги к ним. До свидания. Жду встречи".
20.01.1943 год: "Спасибо за помощь маме. Ей сейчас очень трудно. Одна с двумя детьми. Ты в курсе, что в феврале прошлого года семью постигло несчастье? В Новгородской области погиб отец. Думать и говорить об этом страшно. Но теперь, наверное, нет такой семьи, которую обошло бы горе. Мне написали, что семьи Косяковых, Григорьевых, Тарасовых не обошло несчастье. Из нашего духового оркестра сразу погибли двое: Миша Косяков и Ваня Тарасов. Хорошие были ребята, талантливые! Погиб и наш сосед по улице Пётр Павлович Григорьев. Что слышно о Борисе Григорьеве? Увидишь его маму Марию Николаевну – поклон передай. Возможно, кто-нибудь из ребят возвратится по ранению, пиши. Мне близко и дорого".
23.01.1943 год: "Физочка, здравствуй! Сегодня, несмотря на праздник, у меня день не из лёгких - наша эскадрилья вела бой. И мы едва успевали снабжать самолёты боеприпасами. Летчики наши поднимались в небо девять раз! Погибло два экипажа, один упал на нашем аэродроме. Трудно об этом писать. Слёзы застилают глаза. Спустилась ночь. Похолодало. Деревца покрылись инеем, а мы сидели в своей землянке и молчали. Но вот я взял в руки аккордеон, и полилась знаменитая песня "Волховская застольная" на слова Павла Шубина.
Встанем и чокнемся кружками
стоя,
Мы – братство друзей боевых;
Выпьем за мужество
наших героев,
Выпьем за встречу живых!
Да, чуть не забыл. Получили мы посылочку ко Дню Красной армии. Мне вручили тёплый шарф пуховый, тетрадь и четыре леденцовые конфеты. Спасибо девочке Ане из Новосибирской области. Обязательно отвечу. Береги себя. Мама пишет, что волки близко подходят к деревням, а вы ходите с концертами. Зверь, когда злой, не щадит".
23.02.1944 год: "Давно не писал. За это время все мои мысли были сосредоточены на выполнении приказов командира. Полк продвинулся поближе к Прибалтике. Ты уже знаешь, что блокада была прорвана 27 января. Начиная с утра 26-го, мы ждали этого часа с минуты на минуту. И вот наконец-то услышали по радио голос Юрия Левитана: "Наши войска отбросили группу армии "Север" далеко на запад. Закончилась блокада Ленинграда!"
7.01.1945 год: "Я давно лежу в госпитале. Вновь контузия и пустяковое ранение. На днях выпишут и буду добираться до своей родной части. Чувствую, Победа наступит совсем скоро. Эх, как бы дожить, бы… Потери наши велики, но теперь все, от солдата до генерала, полны решимости встретить окончание войны на территории врага. Передавай привет родным и знакомым. До встречи".
Владимир Фёдорович Кислов вернулся с войны зимой 1945 года. Всю свою жизнь он посвятил любимому делу: преподавал уроки музыки в Бердюжской средней школе.
***
Солдатская судьба Зубарева Василия Афанасьевича, учителя и директора Конёвской школы, сродни судьбам миллионов фронтовиков. Об этом свидетельствуют его 300 писем домой, в которых отражён не только боевой путь от Сталинграда до Будапешта, но и тревога о пятерых детях и жене.
Василий Афанасьевич вернулся домой в декабре 1945 года. На груди – орден Красной Звезды, медали "За боевые заслуги", "За оборону Сталинграда", "За взятие Вены", "За победу над Германией". После войны работал директором Быструшинской семилетней школы. К боевым наградам добавился орден "Знак Почёта" за "выслугу лет и безупречную работу" в мирное время.
Вот несколько фрагментов писем, написанных осенью 1941 года.
"Уже в Ишиме в казарме. Ещё в Абатске нас разбили повзводно. Как себя чувствуют ребята? Я всё ещё не могу поверить, что меня нет с вами, что я в армии. Это говорю не потому, что для меня страшна армия, нет, я могу перенести и пережить многое. Я думаю не о себе, а о вас. Однако со всем этим нужно примириться. Вам дома работать, бороться с трудностями, а мне честно служить и ждать встречи, которая, мне кажется, не будет далеко".
"Феня, утешай ребят, особенно Люсю, подбадривай их, только не груби, требуй, приучай к труду. Да разве у нас одних только дети? Вот нас сотни и у каждого остались дома свои родные и дорогие. А пока шлю вам горячий и сердечный привет. Прижимаю всех вас к своему сердцу и горячо целую. Будьте здоровы и бодры".
"Наверное, и меня захватила в свой водоворот военная машина. И вот я среди тысяч таких же шагаю, до которого нет дела, что я думаю, чувствую, что у меня на душе и где мои мысли. Вот уже седьмой день, как я не знаю, как нормально спят, едят и вообще живут. Я понимаю, что это необходимо, но чувств своих побороть не могу, как не могу забыть тебя и детей. Что-то вы теперь поделываете? Сыты ли вы, есть ли у вас хлеб? Люся, небось, всё скучает? Утешай их, Феня, что я скоро приду, пусть слушают тебя, не распускай их. Люся будет ученицей 1 класса, а её отец - боец Красной армии".
"Меня назначили командиром отделения. Я скучаю ещё потому, что не знаю, что делается в моей родной семье, что делается в школе? Пиши всё, всё. Ты не печалься, Феня, я сумею постоять за себя и за других, за весь народ, за свою Родину. Будь мужественна и надейся, что рано или поздно вернусь домой. Если будет нужда в хлебе и других продуктах, продавай вещи, потом наживём опять. Береги детей".
***
- Передо мной на столе лежат письма с фронта. Документы, над которыми не властно время. А для меня это, прежде всего, светлая память о родном человеке – Артемии Глебове, который до войны жил с семьёй в деревне Бития Абатского района, - рассказывает внучка Светлана Фомина. - Мой дед погиб на фронте в 1942 году, а его письма остались, и наша семья их часто перечитывает, бережёт, как реликвию. Все письма моего деда проникнуты любовью к своей семье. Сколько чувств нежности в этих коротких посланиях! "…Ты, Пелагея, спрашиваешь, участвую ли я в боях? А как же иначе? Зачем и прибыл, чтобы драться и уничтожать фашистов. Пелагея, береги детишек. Я постараюсь отвоевать для них счастливую жизнь". Письмо написано 21 января 1942 года.
"Здравствуйте, мои дорогие и милые. Я вас всех целую и благодарю за ваши письма, которые от вас получил: Валино и Шурино, и записки сына Толечки. Вы пишете, что обмолот не закончился, а что и как вы молотите, для меня неизвестно. И сколько государству недодано хлебопоставок, и какое животноводство в нашем колхозе в настоящее время? Сколько крупнорогатого скота, сколько овец, сколько лошадей, сколько свиней в колхозе? Вы мне не прописали, сколько заработали трудодней в 1941 году, всего и по отдельности. Валечка, ты обиделась на меня, что меня не проводила. Ты пробыла в вокзале, Валечка, надо было прийти туда, где грузили в эшелон. А я все свои глаза проглядел, как бы я увидел тебя! Так, моя дочка, я тебя и не увидел. Теперь сообщаю про свою жизнь. Я пока в настоящее время жив, здоров. Шлю я вам по низкому дорогому привету: жене Поле, Валечке, Шурочке, Алёше, Толику и Анфисе Артемьевне.
Мой адрес: действующая армия, полевая почта № 1432, стрелковый полк, 9 рота. Затем до свидания, жду ответа, как соловей лета. Ваш Глебов А.П." Письмо написано 15 января 1942 года.
Материал предоставлен районным советом ветеранов
Фото предоставлены районным советом ветеранов
